На эсперанто

Создавая свой язык, Заменгоф внес в него идеологию. Это принесло с собой слова: терпимость, братство, справедливость. Поэтому эсперанто, подобно медали, имеет две стороны: одну практическую, а другую идеологическую, названную самим автором "внутренней идеей", представленную им во время Женевского конгресса (1906), которая "сопровождает эсперантизм с первого момента его рождения до настоящего времени" и значение которой он уточнил следующим образом: "Мы хотим создать нейтральный фундамент, на котором различные человеческие племена могли бы мирно по-братски общаться, не навязывая друг другу своих племенных особенностей", и в другом месте: "падение стен между народами" и "дух всечеловеческого братства".

Для Заменгофа эта идея была а) "самой важной, самой святой" и "главной целью дела эсперанто" и б) "звездой, нас ведущей". Поэтому, согласно тому же женевскому выступлению, для него была чужда идея, что эсперанто есть только язык, который должен служить исключительно коммерции и практической пользе.

Во время Женевского конгресса (1906) Заменгоф констатировал, что после опыта Булоньского конгресс (1905) равенство и братство были воплощены в жизнь. Так как, объяснял он, то, что вдохновляло участников этого конгресса, было не забавой, не практикой эсперанто, но именно внутренней идей. Еще раз послушаем его: "В Эсперантиде царит не только язык эсперанто, но также внутренняя идея эсперантизма, ...зеленое знамя". И он молился "под зеленым знаменем" именно потому, что

Поэтому ясно, что для Заменгофа внутренняя идея и зеленое знамя во многом взаимосвязаны, даже подобны друг другу. Более того, в его глазах зеленое знамя было "чем-то святым... символ, под которым мы шагаем,... оно -- голос, который постоянно напоминает нам, что мы работаем для эсперанто только потому, что надеемся рано или поздно, возможно через много столетий

Единую большую семью в духе добра и красоты, двух характеристик его языка и стихов. Мир Заменгофа -- единое целое, будь то область лингвистики или литературы. Кроме того, не думаете ли вы, что Заменгоф, когда писал это три слова "через много столетий", сознавал, что эсперанто не будет легко принят человечеством, что он на самом деле хорошо знал это из своего собственного опыта?

Казалось, что, по-крайней мере в тот момент, Заменгоф обуздал свой энтузиазм. Что-то омрачило его надежду.

Он отметил также , что существует и другой барьер, разделяющий людей, а именно религиозные предрассудки и фанатизм, которые он также желал преодолеть. Эту концепцию, доктрину (выберите название по своему желанию) он сперва предложил иудейской интеллигенции Варшавы под именем Гиллелизма, а позже -- всему человечеству под именем Хомаранизма.

Эта вторая мечта -- объединить человечество нейтрально-человеческой религией -- родилась из того, что он сам испытал, преимущественно в своей стране. Он хотел сломать религиозную стену, которая, вместо того, чтобы ограждать добро, является причиной зла и катастроф везде, как например, погромы и т.д., всегда от имени чьего-то бога или от имени большинства. В этом его вдохновлял раввин Гиллель, живший во времена Геродота, следовательно, современник Христа. Как человек, разбирающийся в иудейском законе, Гиллель трактовал и интерпретировал его более человечно и духовно, чем его современник Шаммай.

Суть закона Гиллель выражал так: "Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы другие поступали с тобой. Все остальное есть комментарии". Эти слова вдохновили Заменгофа предложить мировую религию, на основе терпимости и уважения между остальными религиями. Свою идею он опубликовал в книжке на русском языке под псевдонимом Homo Sum (Я Человек), вышедшей в Варшаве в 1901 г. Однако он сразу оставил идею, когда Польша сделалась ужасным полем террора и вражды против иудеев, и не возвращался к ней до 1905 года.

В 1906 г. Заменгоф опубликовал в Петербурге, и на этот раз анонимно, брошюру о гиллелизме. Подписать ее собственным именем он не хотел, чтобы никто не мог спутать эсперанто с новой идеей. Он боялся компроментировать эсперанто, которому отдал всю свою жизнь.

В чем же, собственно, состоит гиллелизм? Заменгоф сам отвечает: "Гиллелизм -- это учение, которое, не отрывая человека ни от его естественной родины, ни от религии, дает ему возможность избежать любой неправды и противоречий в своих науионально-религиозных принципах и общаться с людьми любых языков и религий на основе нейтрально-человеческой, на принципах взаимного братства, равенства и справедливости".

По крайней мере два человека, независимо друг от друга, напали на Заменгофа за его гиллелизм. Это были католический пастор, литовец Домбровский и Де Бофрон. Первый -- с претензией, что Заменгоф заменил Христа Гиллелем, атаковал в мартовском номере Ruslanda Esperantisto (1906); другой возражал через свой L'Esperantiste, высмеивая не только гиллелизм, но также внутренюю идею, как опасные для успеха эсперанто. Для Де Бофрона эсперанто был всего лишь языком, и он думал, что Заменгоф хочет поставить в зависимость свою новую идею от языка. Это, напротив, никогда не было намерением Заменгофа, именно потому, что для него эсперанто был полностью отделим от гиллелизма.

Сам Заменгоф объяснял, что назвал свою этическую концепцию гиллелизмом не для того, чтобы почитать Гиллеля, но потому что принципы создания моста между религиями впервые были выражены именно Гиллелем. Однако, продолжает Заменгоф, "важно ведь не название, а суть дела". Он еще добавил: "хомаране сами отбросили имя гиллелизм и заменили его абсолютно внеродовым, внерелигиозным и неперсональным именем хомаранизм". Не эту ли идею он ненавязчиво прояснил в своей Pregho Sub la Verda Standardo (Молитве под Зеленым Знаменем)?

Названием книги, вышедшей в Мадриде в 1913 году, на этот раз под его именем, стал Хомаранизм. Он поставил свое имя на этой брошюре потому, что годом раньше, во время 25-летнего юбилея эсперанто на Краковском конгрессе (1912), он сложил с себя все официальные полномочия в эсперантских делах чтобы быть более свободным. Однако он призывал не смешивать хомаранизм и эсперанто: "Обе идеи являются родственными друг другу, но не идентичными. Можно быть отличным эсперантистом, оставаясь противником хомаранизма".

На этом замыкается заменгофовский круг любви к людям. После внутренней идеи, первой ступени к последующим идеям, недалекий путь от гиллелизма к хомаранизму завершен. Становится ясно, что для него гиллелизм и хомаранизм -- взаимозаменяемые понятия, хотя последний и заменил гиллелизм. Необходимо ли говорить, что эта идея так и не была реализована? Люди слишком заняты борьбой друг с другом, сурово веря, что их бог помогает им против представителей других национальностей и религий. К сожалению, человеческое поведение во времена Заменгофа, прекрасно описанное в La Vojo (Пути) все еще остается таковым:

Однако, Заменгоф никогда не пугался. Хомаранизм был мечтой, которая владела им до самой смерти, была "целью всей его жизни".

Он хотел организовать конгресс хомаранистов в Берне. Для этого он подготовил письмо, анонсируя собрание "в последних числах декабря 1916". Из-за войны он вычеркнул эту дату и надписал "в первых числах 1917". Однако, до его смерти этот конгресс, или встреча, так и не произошла. Позже была найдена еще одна приписка, написанная карандашом дрожащей рукой: "После окончания войны". Однажды он уже вскричал:

Предлагая свои идеи, он всегда пользовался одними и теми же средствами. Все их он перечислил в Пути (La Vojo):

три слова, значение каждого из которых содержится во всех остальных. Идеалистические, пророческие слова, основа любого успеха в жизни. Успеха? Почему нет? Авось... "Упорно вперед!".

15.11.2000

• Privat Edmond:Vivo de Zamenhof;
• Boulton Marjorie:Zamenhof
• Ruslanda Esperantisto, 1906, n-roj: 1,5.
• Zamenhof: Pregho Sub la Verda Standardo, La Vojo.
• Courtinat L.: Historio de Esperanto, 1a Vol.